Андрогены и анаболические стероиды в медицинской практике

Многие спортсмены и тренеры, с которыми мне довелось общаться, отмечают, что предвзятое отношение у «широких народных масс» к «анаболикам» возникло вследствие недостатка информации об андрогенах и анаболических стероидах (ААС). Большинство людей судят об ААС по публикациям в прессе, касающимся допинговых скандалов в большом спорте, явно не страдающим от избытка объективности. Да и как журналист, не обладающий специальными знаниями в области медицины и физиологии, может судить о тех или иных фармакологических препаратах? Для того, чтобы ликвидировать пробелы в знаниях «простых людей», мы начинаем публикацию серии статей, посвященных различным аспектам применения андрогенов и анаболических стероидов. Цель первой статьи из этой серии — показать, что «не спортом единым» живы ААС, эти препараты находят широкое применение и в медицинской практике.

Лекарство или яд?

Вначале просто необходимо сказать несколько слов о токсичности и потенциальной опасности ААС для организма человека. По данным DAWN (Drug Alert Warning Network, организации, занимающейся сбором и распространением сведений о потенциальной опасности лекарственных препаратов) в США за 2001-2002 год не было зафиксировано ни одного случая обращения в лечебные учреждения по поводу токсичных эффектов, связанных с употреблением анаболических стероидов. В списке препаратов, спровоцировавших наибольшее количество случаев обращения к помощи врачей, лидируют обезболивающие — аспирин, тайленол, ибупрофен и т.д. В 2003 году зафиксированы первые случаи передозировки ААС (всего за год в США произошло 319 таких случаев), но, опять-таки, ни одного смертельного. В это же время число смертельных случаев от неправильного применения аспирина, продающегося в любой аптеке безо всякого рецепта, практически достигло уровня в семь с половиной тысяч. Практически любой лекарственный препарат может стать ядом — вопрос лишь в его дозировке, абсолютно безопасных лекарств нет. Но что в данном случае стоит в большей степени считать лекарством, а что ядом? Андрогены или аспирин? Вопрос праздный. До сих пор не определены ни токсические, ни, тем более, смертельные дозы андрогенов и анаболических стероидных препаратов. Практика показывает, что прием профессиональными бодибилдерами и другими спортсменами-силовиками даже сверхвысоких доз анаболических стероидов (порядка одного грамма в день) не ведет к возникновению у них каких бы то ни было токсических эффектов.

Новые области применения тестостерона

У тестостерона есть традиционная область применения — его эфиры (впрочем, как и эфиры нандролона) назначают при задержках полового развития у мальчиков, раке молочной железы и яичников, а также климактерических расстройствах у женщин. Эти же препараты плюс метандростенолон назначают больным со значительной потерей мышечной массы. Именно эти области применения ААС имеют в виду специалисты, когда говорят об ограниченном применении андрогенов в медицинской практике. Если бы только этим дело и ограничивалось, то так бы оно и было, но на самом деле анд-рогены в настоящее время применяются в медицине куда как более широко. Достаточно давно уже проводятся исследования, ставящие своей целью найти фармакологический контрацептив для мужчин — достаточно эффективный и не обладающий таким букетом негативных побочных эффектов, каким обладают контрацептивы женские. В 80-х годах прошлого столетия для этой цели было предложено использовать инъекции тестостерона энантата. Что касается безопасности таких инъекций, то степень ее определило исследование, проведенное Всемирной Организацией Здоровья (ВОЗ) в 1990 году: «...Еженедельные (200 мг) инъекции тестостерона энантата, ...могут поддерживать безопасную, стабильную, эффективную и обратимую стерильность на протяжении, по крайней мере, 12 месяцев». Хуже, однако, дело обстоит с надежностью: она составляет только 80% — выше, чем у механических контрацептивов (презервативов), но ниже, чем у женских фармакологических противозачаточных средств. Исследования в направлении повышения надежности мужских контрацептивов продолжаются, но в странах Северной Америки, да и многих европейских государствах тестостерона энантат уже сейчас используется в качестве противозачаточного средства очень широко. Если вы не знаете, что скрывается за аббревиатурой ГЗТ (HRT — в англоязычном варианте), то вы явно живете не в США. Гормон-заместительная терапия (hormone replacement therapy) приобрела в этой стране необычайный размах. Почему? Дело в том, что производство тестостерона у мужчин, начиная с 45-50 лет, резко идет на спад. Такой спад, как правило, сопровождается повышенным производством ароматазы и, как следствие, повышением уровня эстрадиола в крови. Соотношение «тестостерон/эстра-диол» в крови возрастных мужчин резко меняется в сторону последнего. Все это приводит к существенному ухудшению качества жизни — падению силы, проблемам с простатой, сердечно-сосудистой системой, памятью, возникновению заболеваний, связанных с ослаблением иммунитета и даже возрастной гинекомастии. Я уже не говорю о существенном снижении либидо, что зачастую приводит к 55-60 годам к полной импотенции (3). Так вот ГЗТ (регулярные инъек ции эфиров тестостерона, чаще всего — того же энантата) с успехом помогает всего этого избежать и поднять качество жизни на весьма высокий уровень (4). Кстати, ГЗТ применяется и для женщин, только у них целью является повышение как раз уровня эстрадиола.

Еще о тестостероне

Одним из недавних исследований установлено, что повышение в крови мужчин уровня свободного тестостерона приводит к снижению риска развития у них с возрастом болезни Альцгеймера. Под воздействием экзогенного тестостерона у пожилых пациентов наблюдалось улучшение памяти (5). Все тот же тестостерон снижает риск остео-пороза у пожилых мужчин, а также приводит к повышению плотности костной ткани у ВИЧ-инфицированных пациентов. Надо сказать, что и для первых, и для вторых повышенная ломкость костей — не просто неприятность, а беда, ставящая под угрозу нормальное течение дальнейшей жизни. Женщины также, как уже было вскользь отмечено, извлекают пользу из инъекций мужского полового гормона: тестостерон активно используется при лечении патологических изменений в организме на ранних стадиях развития рака молочной железы.

Оксиметолон и СПИД

Если не считать тестостерона, то наиболее широкое распространение в медицинской практике на сегодняшний день получил оксиметолон. Изначальное предназначение этого препарата — лечение анемии. В настоящее время он, наряду с оксандроло-ном, используется в интенсивной терапии больных синдромом иммунодефицита человека и онкобольных. Оксиметолон неизвестно почему считается едва ли не самым опасным анаболическим стероидным препаратом, молва приписывает ему крайне негативное влияние на печень. Если сделать небольшой экскурс в историю, то действительно — выпускались препараты (как минимум, два — метилтриенолон и миболе-рон), влияние которых на печень было весьма негативным на практике, а не только в теории. Но даже и эти, давно уже снятые с производства препараты, не приводили к возникновению опухолей, как злокачественных, так и доброкачественных, что уж говорить о препаратах, выпускаемых сегодня, в частности об оксиметолоне. При практическом применении этого препарата отмечались значительные достижения в сохранении и даже прибавке мышечной массы у ВИЧ-инфицированных пациентов. Применение оксиметолона в дозировке 100-150 мг/день позволяло существенно увеличивать мышечную массу — средняя прибавка за время проведения исследования составила 7,4%. При этом отмечалось очень мягкое воздействие препарата на печень — ни у одного из пациентов не было замечено никаких изменений (!) в работе этого органа (6). А ведь речь шла о достаточно высоких дозах анаболического стероида, применяемых без перерывов на протяжении весьма длительного периода времени — 30 недель. Приблизительно такие же результаты были получены и в ходе еще одного, более раннего, исследования (7). У тестостерона есть традиционная область применения — его эфиры назначают при задержках полового развития у мальчиков, раке молочной железы и яичников, а также климактерических расстройствах у женщин. Тестостерон назначают больным со значительной потерей мышечной массы. Именно эти области применения ААС имеют в виду специалисты, когда говорят об ограниченном применении андрогенов в медицинской практике. Если бы только этим дело и ограничивалось, то так бы оно и было, но на самом деле андрогены в настоящее время применяются в медицине куда как более широко.

Лекарства для детей

Оксандролон, как и оксиметолон, наиболее часто используется при лечении больных синдромом иммунодефицита человека и онкологических больных. Оксандролон — препарат, создававшийся специально для применения женщинами и детьми, поэтому побочные эффекты его применения сведены к абсолютному минимуму. При его применении были отмечены значительные прибавки в росте и весе у молодых людей с задержками физического развития (8) — собственно, говоря, эта область применения для оксандролона является основной. А с недавних пор препарат начал применяться и при лечении ожогов первой степени, оказалось, что он способен существенно ускорять процесс заживления ран и восстановления кожного покрова (9). В том числе и у пациентов, чей возраст не превышал семи лет. Еще один анаболический стероидный препарат, активно применяемый при лечении детей, это метенолон. Применяется при лечении малолетних пациентов и таблетиро-ванный станозолол — оба препарата практически (а метенолон — и теоретически) лишены побочных эффектов, что позволяет врачам назначать их несовершеннолетним без каких бы то ни было ограничений.

Спорт и допинг

«Спортсмен не может надеяться на победу в крупных международных соревнованиях, если он не использует анаболические стероиды». Чарлз Фрэнсис, тренер Бена Джонсона Спорт и допинг, допинг и спорт – в последнее время эти два понятия стали неразделимыми. Впрочем, почему только в последнее время смею утверждать, что допинг в спорте был всегда. Более того, со всей ответственностью заявляю, что допинг в спорте будет всегда. Этих двоих уже никому не разделить. Тогда к чему же эта борьба с допингом, эта искусно раздуваемая истерия, это пламя, в котором гибнут единицы и которое не затрагивает подавляющее большинство? Для того, чтобы ответить на этот Допрос, попытаемся задаться другим ВОПРОСОМ: «Кому это -выгодно?» Всегда, когда пытаешься докопаться до сути проблемы, попробуй прежде подумать: «Кому выгодно ее создавать?» Так мы и поступим, будем искать тех, кому борьба с «ветряными мельницами» приносит наибольшую выгоду.

Краткая история допинга в спорте

История допинга в спорте берет свое начало задолго до создания анаболических стероидов. Не будем касаться мифических атлетов древности, участвовавших в не менее мифических «древнегреческих» Олимпийских играх, а рассмотрим только документальные свидетельства. Первый документальный случай использования допинга относится к далекому 1865 году, тогда стимуляторы были использованы голландскими пловцами. К концу 19 столетия относятся и факты употребления допинговых средств велосипедистами из различных стран: диапазон этих средств простирался от кофеина до вина, обогащенного кокаином. Первые Олимпийские игры современности, прошедшие в 1896 году, не стали исключением в допинговой эпопее — спортсменами-олимпийцами использовался весьма широкий арсенал «химии», включающий кодеин и весьма эффективный в сублетальных дозах как стимулятор стрихнин. На Олимпиаде 1904 года был чудом возвращен к жизни американский марафонец Томас Хикс, после того, как влил в себя для стимуляции смесь бренди с кокаином и стрихнином. Надо сказать, зелье получилось действительно отменным — бегун победил, но почти что ценой своей жизни. Но все это было «баловством». Настоящая эра допинга в спорте началась именно с созданием в 1935 году синтетического тестостерона. Тому нет документальных свидетельств, но считается, что своим неожиданным успехом на Олимпийских играх 1936 года в Берлине спортсмены нацистской Германии обязаны именно этому препарату. История повторилась, как две капли воды, на Олимпиаде 1952 года в Хельсинки: здесь уже советские спортсмены, впервые принимавшие участие в Олимпийских играх, добились совершенно неожиданного и ошеломляющего успеха. Надо сказать, что в нашем бывшем Отечестве умело использовали знания и опыт пленных немецких специалистов, и область спорта не была исключением. Опять же, документального подтверждения использования тестостерона советскими атлетами не существует, но шприцы, выметаемые в достаточно больших количествах из комнат, в которых проживала команда СССР, говорят сами за себя. Американцы, естественно, столь звонкой пощечины от тогда уже врага номер один за просто так снести не могли, и начали собственные исследования в области создания андрогенных препаратов, благо и у них пленных немецких специалистов хватало. Использование тестостерона пошло полным ходом, однако вскоре специалисты в США обратили внимание на то, что тестостерон является идеальным допингом далеко не для всех спортсменов, атлеты тех видов спорта, где во главу угла ставится безукоризненная техника либо выносливость, были от него далеко не в восторге. Далеко не в восторге от нового препарата, если не сказать больше, оказались и спортсменки, в один, далеко не радостный день, вдруг обнаруживавшие у себя целый букет вторичных половых признаков, характерных для мужчин. На повестку дня встал вопрос о создании новых допинговых препаратов, по силе сравнимых с тестостероном, но лишенных его отрицательных черт. Последовательно были созданы нандролон, норэтандролон, оксандролон, оксиметолон и, конечно же, всеми любимый метандросте-лон. Последний практически произвел революцию в спорте, дело доходило до того, что в традиционную овсянку на завтрак атлеты бросали горсть таблеток «метана» — называлось это «завтрак для чемпионов». После того, как производство метандростенолона было налажено в огромных количествах в СССР, этот препарат стал основой подготовки отечественных атлетов. В ГДР — помните, была когда-то и такая страна — пошли своим путем и создали оригинальный препарат под названием оралтуринабол. Вообще, спортивных специалистов их Восточной Германии можно было назвать новаторами в деле применения допинга — по уровню его применения спортсмены ГДР не знали себе равных. Но и это были лишь цветочки. Настоящая пандемия допинга в спорте началась в году 1968-м. По иронии судьбы именно к этому времени относится и введение допинг-контроля. В 1967 году Антидопинговый комитет возглавил принц Александр де Мерод. Будучи человеком в высшей степени честным, но при этом безудержно наивным, новый глава комитета решил объявить решительную войну любому допингу. По инициативе Александра де Мерода на Олимпийских Играх вводился принудительный допинг-контроль. Был сформирован список запрещенных препаратов, куда вошли и анаболические стероиды. Все сборные всех стран мира дружно проигнорировали объявленную войну — Игры 1968 года стали самыми «стероидными» за всю историю. И — самыми зрелищными, подарившими миру массу незабываемых достижений. Для «борцов с допингом» дело по началу осложнялось еще и тем, что не было аппаратуры, способной точно определять наличие метаболитов того или иного вещества в моче, а без точного определения далеко не уедешь — результаты допинг-теста могут быть легко опротестованы. Да и денег в достаточном количестве у них тогда еще не было. Как ни странно, но деньги вскоре нашлись — основным «спонсором» антидопинговых агентств стали... США. Вы спросите — почему? Очень просто — у США тогда была методика детектирования метандростенолона, составлявшего, как вы уже помните, основу подготовки различных сборных СССР. Сборные же команды США, в особенности по плаванью и легкой атлетике, готовились на станозололе — анаболическом стероиде, обнаружить который тогда считалось невозможным. Тем временем, соцлагерь тоже не стоял на месте. К 1985 году относится создание надежной методики, позволявшей определять наличие в моче спортсменов метаболитов ста-нозолола. Впервые эта методика была опробована на Олимпийских играх 1988 года в Сеуле — она была «подарена» организаторам советской стороной. Но вышло так, что секрет советских специалистов помог не им, а их вечным соперникам в борьбе за олимпийские «драгметаллы» — американцам. По сути, единственным, кто крупно пострадал от новой методики, был канадец Бен Джонсон. Именно его сход с дистанции открыл путь к едва ли не самому престижному олимпийскому «золоту» — в беге на 100 метров у мужчин — американской «легенде» Карлу Льюису. Льюис и до, и после того скандала на каждом углу заявлял о своей безукоризненной «чистоте» в плане допинга, не забывая при этом поливать своего основного оппонента потоками грязи. Он ничем не рисковал — в США о подготовке ведущих легкоатлетов «на станозололе» к тому времени начали потихоньку забывать. Уже после такого патетического заявления врачи в анти-допинговых лабораториях обратили внимание на один очень интересный факт: в моче практически всех победителей и призеров в легкой атлетике и плаванье были обнаружены метаболиты одного и того же вещества. Им оказался генабол — анаболический стероид, синтезированный еще в 1984 году, но в промышленное производство по ряду причин так и не запущенный, а потому и ускользнувший от бдительного ока «борцов за чистоту спорта». В мире ежегодно синтезируются тысячи и тысячи новых препаратов, и анаболические стероиды здесь не исключение. Большая часть в промышленное производство так и не попадает — как правило, из-за дороговизны либо потенциально негативного воздействия на организм человека. Но что такое деньги, если речь идет о престиже страны! И в наиболее развитых странах начали возникать лаборатории, занимающиеся синтезом в небольших количествах анаболических стероидов либо отвергнутых фармацевтической промышленностью, либо вновь создаваемых. Цель таких лабораторий — обеспечить потребности ведущих атлетов в наиболее престижных олимпийских видах спорта — легкой атлетике и плаванье. Насколько мне известно, эти лаборатории в Германии и Великобритании даже финансируются государством. В начале-середине 70-х годов 20 века в ГДР проводились первые опыты с гормоном роста, тогда получаемым из гипофиза трупов. Позднее, когда соматотропин научились синтезировать, он прочно вошел в практику подготовки спортсменов. Затем начались опыты с инсулином, позднее — с инсулиноподоб-ным фактором роста (ИФР-1). Все эти виды допинга и до сих пор обнаружить практически невозможно. На повестке дня создание генетического допинга — весьма дорогостоящего, но обнаружить который будет невозможно даже теоретически. Не стоит на месте и методика сокрытия применения допинга. Обнаруживаются среди существующих препаратов и вновь создаются «экраны», позволяющие скрыть от бдительного ока хроматомассспектрометров метаболиты известных анаболических стероидов. И на все это идут деньги, деньги и деньги. Миллионы и миллионы долларов. Естественно, их расходует только тот, кто может себе это позволить.

Враг №1 — анаболические стероиды

Маленькое отступление. Интересно, что в начале 60-х годов прошлого века метандростенолон врачи прописывали просто для поднятия тонуса — даже женщинам! Журналы по бодибилдингу того времени пестрели рекомендациями по применению тех или иных фармакологических препаратов — ну точь-в-точь так же, как сейчас происходит с различными добавками вроде креатина или глюта-мина. Применение допинга в спорте не считалось чем-то аморальным, неэтичным оно стало лишь после запрета ряда препаратов. Интересный факт — атлет считается «натуралом», если он принимает не запрещенный фармакологический препарат. Как только этот препарат попадает под запрет, спортсмен моментально из разряда «натуралов» переводится в разряд «химиков». Забавный подход, вы не находите?! Но вернемся к нашим «баранам». К началу-середине 80-х борьба с допингом в спорте превратилась из крестового похода энтузиастов-одиночек в весьма выгодный бизнес, в котором были заняты многие тысячи людей. Эти специалисты получали и получают до сих пор весьма немалые зарплаты — кто же добровольно освободит место «под солнцем»? Ну а созданное в начале нынешнего века Всемирное антидопинговое агентство (ВАДА) пошло еще дальше, беззастенчиво облагая данью различные федерации и Национальные Олимпийские комитеты (кстати, самым крупным «спонсором» ВАДА является НОК все тех же США) и угрожая им отлучением от Олимпийских игр в случае непослушания. Учитывая тот факт, что у ВАДА нет ни своих лабораторий, ни своих специалистов, совершенно непонятно, куда идут средства от этого узаконенного рэкета. Точнее, понятно куда... Опять же возвратимся в середину восьмидесятых. Как-то само собой получилось так, что из всего разнообразия допинговых препаратов очень быстро были выделены андрогены и анаболические стероиды, и основные усилия «радетелей за чистоту спорта» были направлены на борьбу именно с ними. В 1984 году на прилавках книжных магазинов США появилось творение некоего Боба Голдмена «Смерть в раздевалке». Передергивания, извращения фактов, домыслы — в этой книге было все, кроме правды. Да правда-то и не была нужна — автор выполнял определенный социальный заказ. Почему так вышло? Почему в общем-то безобидные препараты были объявлены этаким «вселенским злом»? Немалую роль здесь сыграло желание производителей спортивного питания выбить с рынка неодолимого доселе конкурента — ведь и ежу понятно, что никакие спортивные пищевые добавки не смогут никогда служить полноценной заменой весьма действенным фармакологическим препаратам. Зерна этого желания легли в благодатный грунт — нашлись в США конгрессмены и сенаторы, желающие сделать на борьбе с таким ужасным «монстром» капитал. Если и не финансовый (что тоже не исключалось), то уж, во всяком случае, политический. Результат известен — сначала в США, а затем и в ряде других стран были приняты законы, фактически ставящие анаболические стероиды в один ряд с... наркотическими веществами! Таким образом, из легального оборота эти зачастую весьма полезные лекарственные препараты были попросту изъяты.
Что такое «Фейр плей»
Борцами с допингом приводится, как правило, два аргумента в пользу правоты своего дела: первый — допинг оказывает негативное влияние на здоровье спортсменов, и второй — применение допинга нарушает правила ведения честной борьбы, так называемое правило «фейр плей». Давайте слегка «пройдемся» по этим двум пунктам. Пункт первый — здоровье спортсменов. Интересно, что под запрет попадают не просто безвредные методики, а зачастую и полезные для здоровья, взять хотя бы тот же «кровяной допинг». Что касается анаболических стероидов, то они до некоторой степени ослабляют негативное влияние огромных тренировоч-. ных нагрузок на организм спортсмена. А то, что эти нагрузки без применения восстанавливающих фармакологических средств могут приводить, а иногда и приводят, к смерти спортсменов, особенно молодых, факт. Да и, скажите на милость, может ли стероид-«мо-дификант», который не прошел клинические испытания, быть более безвредным, чем хорошо на практике зарекомендовавший себя препарат? А ведь запрещая общедоступные анаболические стероиды «борцы с допингом» толкают спортсменов на испытания на себе неизвестных препаратов. Пункт второй — честная борьба. Скажите, о какой честной борьбе может идти речь, когда одни спортсмены по финансовым соображениям просто не имеют возможности использовать те препараты, которые безнаказанно используют другие?! Неужели кто-то всерьез думает, что никем никогда не пойманные чемпионы готовятся без допинга? Да нет же — им просто немереные средства, выделяемые государством либо спонсорами, позволяют его скрывать. В итоге спортсмены из высокоразвитых стран ставятся в гораздо более выгодное положение по сравнению с атлетами тех государств, которые не могут себе позволить тратить на создание недетектируемых допинговых средств дополнительные деньги. В число последних попадают и страны постсоветского пространства, и государства Восточной Европы, не говоря уже о странах Африки. И все это называется «честной игрой»? Позвольте, что же тогда «игра нечестная»?!

Так кому это выгодно?

В первую очередь — США, именно эта страна фактически держит на «финансовом крючке» антидопинговые комитеты, зачастую попросту диктуя им, кого ловить на допинге, а на кого закрывать глаза. Да и другим промышленно развитым странам тоже, ведь они могут себе позволить тратить на Олимпийский спорт (в профессиональном спорте борьба с допингом если и присутствует, то только для того, чтобы на время вывести из игры некоторых неугодных спортсменов) многие миллионы долларов, создавая все новые и новые не определяемые с помощью допинг-тестов препараты и методы ухода от допинг-контроля. А это ставит их в заведомо более выгодное положение по сравнению с конкурентами. Выгодно это и тем, кто сделал допинг-контроль своим бизнесом. Им наплевать, по большому счету, на интересы спорта — своя рубашка ближе к телу, а деньги, как известно, не пахнут. Обидно только, что при этом ломаются судьбы ни в чем не повинных людей — спортсменов, врачей и тренеров. Одно ясно: ни спортсменам и их тренерам, особенно из стран, не блещущих, скажем так, экономическими показателями развития, ни нам с вами — рядовым зрителям, жаждущим посмотреть настоящую борьбу, а не жалкую ее имитацию либо безоговорочное доминирование одного атлета над остальными — это не выгодно.